Художница Натан и ее коллекция «Лики искусства»
Природа творчества необъяснима. Так же, как и природа восприятия произведений искусства. Откуда, как, каким органом чувств и личинками сознания в душе художника рождается образ преломленной действительности? Какими струнами души и частицами разума человек воспринимает эти чужие, но не чуждые ему образы? И почему, зачем душа и разум смотрящего на картину откликаются на переживания и взрывы фантазии того, кто ее написал? И можно ли, нужно ли научить другого расшифровывать в душе и сознании эти фантазии, или ценность искусства в том, чтобы зритель сочувствовал, в собственных иллюзиях погружаясь в ниспосланные художнику образы?
Художница Наталья Шевченко живописи не училась. Осознанно и категорично. Потому что вокруг рисовали все, и у ВСЕХ получалось лучше, чем у неё. И она забросила еще в детстве карандаши и краски, отрешившись, как тогда казалось, от живописи навсегда, занималась хореографией. Затем выбрала профессию, и не одну – она медик и психолог…
Но ее скрытая природа по прошествии лет взорвалась в сознании неодолимой, неудержимой жаждой писать картины! Её буквально «пробило» на живопись, бушующая природа Искусства рвалась наружу! На тот момент ей неважно было, найдётся ли публика для ее самовыражения, она начала писать свои картины, неистово фантазируя идеями и образами.
Неожиданно вдруг всё и вся предстаёт перед ней через Балет. Нет, не она погружается в тему, она попадает туда, как в водоворот, как в омут, ее погружение — неизмеримо, пока рождающиеся образы, будь то булгаковская Маргарита, испанская коррида, великая Плисецкая или балетная музыка не отпустят её!
Ее погружение в мир Балета через балетные образы и персоналии исполнителей создалось отнюдь не случайно. Она родилась и выросла в Петербурге, увлечённость балетом возникла в раннем детстве, хранилась в душе сокровенно и трепетно, а выплеснулась не изящными, классицистски — утонченными и идеально пропорциональными фигурами, а эмоциональным и характерным рядом жестких образов этого чрезвычайно сложного и трудоёмкого искусства.
Для художницы становятся не важны ни пропорции тела, ни привычная для глаз цветовая гамма, ни обязательный для классического танца подъем стопы балерины. На ее полотнах искать их не стоит. Натан рождает свои, подчас имеющие с портретом прообраза весьма отдаленное сходство, фантазийные образы.
Натан пишет не картины, а сразу коллекции. Ее погружение глубоко и путь «наверх» не быстр и не короток — коллекции иногда включают десятки картин! Пока сознание художницы не насытится результатом, а душа не выскажется через линии и цветовую гамму, кстати, весьма характерную, индивидуальную, как и сама манера письма – полная экспрессии и с завидной для собратьев свободой.
«Лики искусства» захватили ее, и сквозь собственное, иногда необъяснимое видение выдающихся его деятелей, она живописует и восторг перед Жизнью, и её трагизм, она «схватывает» образ изнутри, не обращая внимания на степень внешнего сходства с персоналией.
Великая Майя Плисецкая. Кажется, что бы ни сказать о ней – все будет банальностью, ведь столько переговорено! Любая балерина — квинтэссенция изящества, легкости, полёта. Плисецкая — взрыв, острота, прорыв из тьмы и борьба с Тьмою, сражение с Судьбой и победа над ней! Поэтому ее Умирающий Лебедь окровавлен, в краски суровы и трагичны. Такой она ее почувствовала, таковой мы её и воспринимаем.
Юрий Григорович – вообще явление уникальное для искусства XX века, хореограф-новатор, перевернувший представление о мужском танце, о психологизме в балете – вероятно, отсюда мрачные тона, драматизм, психология гения, погружённого в иной, только ему ведомый мир. И балерина… возможно, его Муза и Прима Наталья Бессмертнова, возможно, его родственница Майя Плисецкая, великая и не простившая ему его выбора…
Особое восприятие рождает портрет выдающегося оперного певца Дмитрия Хворостовского. Натан так увлечена моментом рождения Звука из этого разверстого «источника», что ей не важно, какую партию он поет, (баритональная партия Роберта не имеет отношения к сцене с цветами, да и к Иоланте!). Художник не пытается даже передать врожденную красоту этого удивительно облагодетельствованного Природой человека, она как бы почувствовала, предвидела, прониклась трагедией его раннего ухода, отразив в цветовой гамме и в неэстетичной мимике жестокую борьбу со Смертью, в которой он, увы, не стал победителем.
Совсем иным предстает композитор, пианист, эмигрант и патриот Сергей Рахманинов. Он весь погружён в клавиши, в Музыку, будто готов в ней раствориться вовсе, но взгляд его отрешён и печален. Осенняя гамма цветов, похоже, в созвучии с его музыкой, ведь расставшись с Родиной, он перестал творить, выступая исключительно как пианист.
Натан неоднократно обращалась к образу мецената, пропагандиста русского искусства, создателя «Русских сезонов» в Париже, Сергея Дягилева. Это, как будто оживший персонаж трансформируется в сознании автора, меняет настроение и даже обличие, до неузнаваемости. А он и был такой противоречивой личностью! Дягилев создал мировую славу русскому искусству и на его примере вернул Европе, в частности, европейскому балету все его классические достижения прежних веков, бережно сохраненные и одухотворённые русскими гениями.
Автор гениальных балетов Пётр Чайковский в данное мгновение пристально всматривается в своего визави, как будто испрашивает разрешения на соавторство — а его музыке вдохновенно внимает из Вечности и Бессмертия сам Пушкин, по произведениям которого композитор создал безусловные шедевры – оперы «Евгений Онегин» и «Пиковая дама», укрепив этим бессмертие своё.
Федор Шаляпин – величайший оперный певец, составивший славу свою и всех русских басов на долгие времена, этот красавец-аристократ духа из самых низов российской жизни, стал легендой нации, умерев в Париже. В его глазах и юмор, и ирония, а рядом… Дон Кихот, трагическая роль в кино о романтиках, не находящих себе места в реальной жизни. Отчасти и Федор Иванович был разочарованным Дон Кихотом, приняв революцию всем сердцем и вынужденный покинуть Россию, поняв ее сущность.
Яркое явление в хореографии конца XX – начала XXI веков Борис Эйфман. Здесь он еще молод, светел, в глазах интрига, огонь творческого замысла, а над ним покорные головки его балерин, конусообразным нимбом обрамляющих портрет Балетмейстера. Сегодня он другой, но мы помним его и таким…
На любой выставке мимо этих картин не пройдешь, и даже уставшим от впечатления глазом они поймаются, они схватятся взором, они зацепят сознание. Возможно, возникнет желание поспорить с автором, с персонажем. Но в этом внутреннем дисбалансе, конфликте между зрителем и ее произведениями есть своя драматургия, есть то, что называется общением с Искусством. Это потребность задуматься, понять, возможно, понять что-то в себе, а не только в персонажах на полотнах.
Её манеру, особую, самобытную, трудно определить, «прикнопить» к какому-либо направлению. Что это: наивное искусство, примитивизм, экспрессонизм, но Натан не повинуется канонам, а интуитивно ищет и находит свой путь, ни на кого не похожую манеру письма! Не случайно работы Натан находятся в 24 музея России и за рубежом.
Мимо ее картин не пройдёшь, они обязательно зацепят – цветом, экспрессией, ломкостью и даже некой агрессией фигур, внезапностью и разбалансированностью композиций. Мир жесток, жёсток, жизнь, при всей своей красоте, быстротечна и опасна, а Балет вечен, кроваво труден, но непревзойденно прекрасен!
Художница стала подлинной заложницей Живописи, ее рабой, и из этого пьянящего рабства каждым своим полотном она провозглашает свой Манифест Свободы, свободы от стереотипов, свободы творчества из самых его недр, природы которой не знает никто!
Текст: Белова Ирина, театральный критик.
Напоминаем Вам что в Астане пройдет персональная выставка «С ЛЮБОВЬЮ К АСТАНЕ» https://ksors.kz/2018/03/15/персональная-выставка-с-любовью-к-аст/
