Девяносто седьмая весна Николая

Ветерану Великой Отечественной войны и труда Николаю Николаевичу Славову в этом году исполнилось 97 лет. Его друзья – руководитель русского этнокультурного объединения «Былина» Андрей Кораблев и профессор университета нефти и газа, краевед Вячеслав Афанасьев –  поздравили именинника не только с днем рождения, но и с 46-летием супружеской жизни.

Как известно, супруги Славовы – Николай Николаевич и Людмила Петровна – живут в Атырауском Доме престарелых. Своих гостей супружеская чета, как и всегда, встретила вместе, держа друг друга за руки.

Руководитель ЭКО «Былина» Андрей Кораблев и краевед Вячеслав Афанасьев пожелали ему и его супруге здоровья и подарили книгу об истории родного края «Старый добрый Гурьев», что весьма символично.

– Николай Николаевич принимал участие не только в строительстве ГНПЗ, но и в проектировке и электроснабжении Жилгородка, – поясняет А. Кораблев, – а также многих микрорайонов будущей нефтяной столицы Атырау.

Николай Славов является героем войны и труда, много лет проработал в тресте «Гурьевнефтехимстрой» (ГНХС) в качестве инженера-проектировщика, затем трудился в «Эмбамунайгазе», откуда и вышел на заслуженный отдых.

А до этого…

Была служба в сапёрном батальоне на Западной Украине, ранение, тюремный срок и ссылка.

Николай Славов родился в 1921 году в селе Катаржино Одесской области.  После окончания школы он поступил в мореходный техникум, и за месяц до начала войны его призвали на службу в сапёрный батальон в Дрогобычскую область Западной Украины. Занимались красноармейцы обслуживанием строящегося аэродрома. Для военнослужащего Славова война началась с ранения. На рассвете 22 июня 1941 года солдаты поехали на лошади за водой и попали под обстрел фашистской авиации. Той же ночью батальон отошел на 100 км в тыл…

Взрыв тяжёлой авиационной бомбы, задевший Славова под Полтавой, позже перешёл в конверсионное расстройство, и в октябре 1942-го его перевели в нестроевые войска – в управление аэродромного строительства.

Ему довелось охранять аэродромы Астрахани, Сталинграда, контролировать строительство пристани на реке Шексне в Вологде, которое вели пленные союзники гитлеровцев – итальянцы и испанцы. На Шексне Николай Николаевич пробыл месяц, затем его отправили учиться в город на электрика. Солдаты, которые были жадны до учёбы, учились у эвакуированных из Ленинграда преподавателей с профессорскими степенями. Окончив курсы электриков, он отбыл на строящийся нефтеперерабатывающий завод, именуемый в те годы «объект №441», который находился в далёком Прикаспийском городе Гурьеве.

Когда война закончилась, в середине 50-х на необъятных просторах Союза грянула «хрущёвская оттепель», а с нею и разоблачение культа личности Сталина. То, о чём раньше говорили шёпотом, на кухне, с оглядкой или вообще предпочитали молчать, стали выражать достаточно смело и открыто. Свободомыслие не обошло стороной и Славова. В 1956 году он неоднократно в присутствии коллег по работе выступал против вторжения советских войск в Венгрию. Гражданская позиция Славова быстро стала известна Гурьевскому УКГБ, и вольнодумщика Славова арестовали. После полугодичного пребывания в местной тюрьме Николая Николаевича приговорили к 10 годам лишения свободы и еще к 5 годам так называемых «поражений в правах». Его отправили в Сибирь, в лагерь в Иркутской области. Оттуда Николай, не согласившись с положением дел, дважды писал генеральному прокурору СССР, просил пересмотреть дело. И ему повезло! После повторного рассмотрения срок сократили до трёх лет, и так как к этому времени он его уже отбыл, Николаю Николаевичу должны были вручить справку об освобождении.

Однако уехать ему сразу не удалось. Дело в том, что, находясь в заключении, он спроектировал подстанцию для электроснабжения. Начальству такие специалисты были нужны, и оно не пожелало его отпускать. Поэтому вместо справки ему выдали документ на право проживания. И только после повторного обращения в Москву Николаю Николаевичу удалось покинуть Сибирь.

Тюремный срок полностью поломал Славову семейную жизнь. Ещё во время следствия чекисты взялись за его первую жену – члена КПСС, заведующую лабораторией изотопов в Институте нефти. Её не раз вызывали в УКГБ, требуя официально отказаться от мужа – «врага народа». После очередного допроса женщина пришла на работу и выпила химикаты…

Её удалось спасти, но ещё не родившегося ребёнка супруги Славовы потеряли.

Ко дню полного освобождения Николая из Сибири его первая жена из-за непрекращающейся травли была вынуждена уехать в Москву. А бывшему заключённому, пригрозив серьёзными проблемами, последовать за ней категорически запретили. И он вынужден был вернуться в Гурьев. Вот так и разрушилась семейная жизнь Николая.

Потом уже, живя и работая в Гурьеве, он встретил свою нынешнюю спутницу жизни Людмилу, с которой вот уже скоро полвека живет вместе. Сегодня Николай Славов – почетный и уважаемый человек в области. И, несмотря на невзгоды, которые уготовила ему судьба, он остался верен себе, не теряет бодрости духа, оптимизма и радости жизни.

Анжелика КИМ

Источник: pricom.kz

Хрущёвский узник

«АЖ», 30 мая 2013 г.

Рассказать «АЖ» о своей непростой судьбе 92-летнего Николая Николаевича СЛАВОВА (на снимке) уговорила его супруга Людмила Петровна. В договорённое время я пришла к ним домой. Эти добрые люди приняли меня радушно, приготовили чай со сладостями. И ещё на столе лежали книги, вырезки из газет, фотографии.

Николай Николаевич – уроженец Одессы, с первых дней участник Великой Отечественной войны, получил тяжёлую контузию под Полтавой, после которой был комиссован из армии. В 1943 году его направили в Гурьев в трест «Казнефтестрой», относящийся к Эмбанефтегазу. Устроился электриком, участвовал в строительстве нефтеперерабатывающего завода, Жилгородка, первого хлебозавода, молзавода, мясокомбината. В тресте руководил электротехническим отделом, под его началом было 25 человек.

АРЕСТ ПО ДОНОСУ

– После XX съезда КПСС, в феврале 1956 года повсюду в партийных организациях зачитывали доклад Хрущёва, в котором он развенчал культ личности Сталина. Я не был партийным, но меня пригласили на то собрание как начальника отдела. Для меня, как и для многих других, доклад Хрущёва стал большим потрясением,– рассказывает Николай Николаевич. – Под впечатлением этого доклада я стал более критично относиться к окружающей действительности. Когда в ноябре 56-го года советские войска вошли в Венгрию и там в тяжёлых боях гибли наши солдаты, я считал, что это неправильно – в мирное время посылать наших людей на смерть в чужую страну. Своё мнение я не скрывал, говорил об этом среди сослуживцев, знакомых… И кто-то, видимо, написал донос в «органы». Однажды после работы пришёл домой и обнаружил, что в доме был обыск. Всё вверх дном, книги валяются на полу. А через  некоторое время меня арестовали. Это было 17 июля 1957 года.

Глаза моего собеседника наполнились слезами. Чувствуется, что ему и сегодня тяжело вспоминать об этом:

– Меня заключили в гурьевскую тюрьму, в камеру-одиночку №11 на первом этаже. В крохотной камере были металлическая кровать, небольшой столик и стул. Ложиться на кровать с раннего утра и до позднего вечера было запрещено, только сидеть или стоять. Каждые полчаса через глазок в двери меня проверял охранник.

ПОЛГОДА В «ОДИНОЧКЕ»

Николай Николаевич провёл в камере-одиночке почти полгода. Он никого не видел, ни с кем не разговаривал, кроме следователей. Со сталинских времён методы не изменились: днём спать не разрешалось, а на допросы вызывали по ночам. Пытка бессонницей – самая страшная. Собственно, сам допрос занимал немного времени: « – Будем говорить?

– Да.

– Вы такое высказывали?

– Да.

– А почему?

– Это моё личное мнение».

Остальное время следователи, сменявшие друг друга, следили за тем, чтобы он не уснул.

– Поздней осенью 57-го я подписал обвинительное заключение по статье 58-10 УК РСФСР  «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти», – продолжает Николай Николаевич. – Конечно, я был с ним не согласен. Но сил сопротивляться уже не было. Гурьевский областной суд дал мне десять лет лишения свободы.

Он не мог знать, что после приговора его тогдашнюю супругу, работавшую в химинституте, находящуюся на 8-м месяце беременности, вызвали в местный КГБ и потребовали через прессу отречься от мужа-антисоветчика. После этого разговора она пошла на работу и выпила химическую смесь. Сама выжила, но ребёнка потеряла.

– Был сын… Похоронили мертвого… Об этом она мне уже позднее написала, в лагерь,– дедушка заплакал. – А потом, так как её не оставляли в покое, уехала к своим родителям.

ЦЕННЫЙ ЗЭК

– Пришло время отправить осуждённых на этап по лагерям. На железнодорожном  вокзале нас ждал спецвагон. Меня как единственного «политического» везли отдельно от уголовников. В дороге была ещё одна пытка – жаждой. Я не могу понять, зачем они это делали: кормили в основном селёдкой, а воду давали очень редко, и всю дорогу люди страшно страдали от жажды.

Николай Николаевич попал в лагерь в Иркутскую область. Зэки строили Братскую ГЭС. Политических направляли на самые тяжёлые работы. Несколько месяцев он работал на лесоповале, потом его направили в цех. В этом цехе электрические провода висели на гвоздях, это было опасно для рабочих. Николай Николаевич вызвался привести в порядок электрическое хозяйство,  ему выписали всё необходимое, и он всё сделал очень качественно. Поскольку работал он на совесть, через три года ему ослабили режим, переведя на поселение. Там работал в проектном бюро. Работал много и очень продуктивно. Сделал проект подстанции, которая снабжала все цеха предприятия. Запроектировал электрощит длиной 17 метров, к которому подключили три старые дизельные подстанции, и многое другое.

Когда Николай Николаевич попал в лагерь, он написал письмо на имя Хрущёва:

– Просил пересмотреть моё дело. И через три года было принято решение о том, чтобы меня освободить, но без реабилитации – официально реабилитирован я был через много лет, в 1995-м году.Начальник предприятия не хотел меня отпускать как ценного работника, специально положил мои документы под сукно.

Пришлось написать Генеральному прокурору Руденко, и только тогда Славов оказался на свободе.

В Гурьев Николай Николаевич вернулся в 1961 году, устроился работать электриком в Каззапсельпроект, потом руководил там электротехническим отделом. Проработав 20 лет на этом предприятии, в 1981 году вышел на пенсию.

Со своей нынешней супругой Людмилой Петровной Николай Николаевич повстречался в 1966 году, и вот уже 47 лет они не расстаются даже на день. Они очень хотели бы, чтобы новые поколения не забывали о трагедии политических репрессий, и чтобы это никогда не повторилось.

Нургуль ХАЙРУЛЛИНА

Фото автора

 

Огненные годы Николая Славова

«ГР» №6 от 16.02.2015 г.

Война, ранение, строительство первенца нефтепереработки Казахстана и даже срок в лагерях за «неправильную» политическую позицию – всё это выпало на долю Николая Николаевича Славова за его долгую жизнь. А ныне — ветеран Великой Отечественной войны и его супруга, труженик тыла Людмила Петровна Славова — постояльцы Атырауского дома-интерната для престарелых и инвалидов.

С учебными винтовками

Николай Николаевич родился 25 марта 1921 года  в селе Катаржино Одесской области. После окончания десятилки поступил в мореходный техникум, и за месяц до начала войны его призвали на службу в сапёрный батальон в Дрогобычскую область Западной Украины.

Занимались красноармейцы обслуживанием строящегося аэродрома. Война, как и для миллионов советских граждан, началась для них неожиданно. Как-то на рассвете 22 июня солдаты поехали на лошади за водой, и попали под обстрел с воздуха. Первая мысль – учения нашей авиации. Но у молодых ребят невольно защемило в сердце, когда те увидели на фюзеляже и крыльях самолетов вместо родных красных звёзд – кресты.

В части царила неразбериха, командование не могло дать никаких объяснений, хотя и так уже было всё понятно. И только в обед служивые услышали по радио официальное объявление о том, что фашистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, напала на СССР.

Той же ночью батальон отошел на 100 км в тыл. Затем с боями, отступая, они дошли до аэродрома города Полтава, но ни самолетов, ни своих там уже не было. По приказу командира сапёры в шахматном порядке заминировали и взорвали взлётную полосу аэродрома, чтобы враг не мог её использовать.

Однажды часть вновь подверглась налёту немецкой авиации. Бомбардировщики сбрасывали 500-килограммовые бомбы, одна из которых взорвалась неподалёку от Николая Славова. Сослуживцы откопали его, но слух и зрение из-за контузии пропали на неделю, пока малость не полегчало, и он смог вернуться в строй, держать в руках оружие. Кстати, об оружии. У сапёров не хватало не только обмундирования, на двоих бойцов было по одной винтовке, причём большинство из них – учебные!

Строитель Жилгородка

Позже взрыв тяжёлой авиационной бомбы, задевший Славова под Полтавой, перешёл в конверсионное расстройство. Последствия ранения давали о себе знать раз за разом, и в октябре 1942-го к великой досаде Николая Славова его перевели в нестроевые войска – так он попал в управление аэродромного строительства.

Довелось охранять аэродромы Астрахани, Сталинграда, строительство пристани на реке Шексне в Вологде, которое, в частности, велось силами пленных союзников гитлеровцев – итальянцев и испанцев. К слову, помощники из них для немцев оказались никудышными. Враг не проникся идеями блицкрига, не крепок был в боях, и порой предпочитал оказаться в плену, нежели воевать.

Жизнь в плену, как и по другую сторону колючей проволоки, была не сладкой. Страна голодала, и её пленники тоже. Строители пристани часто подходили к своим охранникам с предложениями меновых сделок – часы, драгоценные перстни на хлеб. Один из голодающих пленных подошёл и к Николаю Славову, однако боец прогнал его и для острастки выстрелил в ворону на столбе. Птицу вечером сварили в противогазе и съели.

На Шексне Николай Николаевич пробыл месяц, затем его отправили в город учиться на электрика. Солдатам, охочим до учёбы, преподавали эвакуированные педагоги с профессорскими степенями из Ленинграда. После годичных курсов электриков командировали на строящийся в далёком Прикаспийском Гурьеве нефтеперерабатывающий  завод.

— В то время для проведения электроэнергии не было никакой техники. Через каждые 50 метров лопатами копали ямы для столбов. Один из таких столбов до сих пор стоит напротив поликлиники №2. Самостоятельно построили деревянный повышающий щит. Через понижающие трансформаторы и низковольтные линии строительство было обеспечено электроэнергией, — рассказывает ветеран.

Николай Николаевич также принимал участие в электроснабжении Жилгородка и Дома культуры ГНПЗ (ныне – ДК им. Курмангазы). Черчение он знал «на отлично», и один из архитекторов жилого городка нефтепереработчиков — Александр Арефьев (впоследствии главный архитектор Севастополя) — взял его к себе в помощники, доверив участвовать в проектировании! Кстати, ту самую огромную люстру, которая до сих пор освещает зал Дома культуры, привёз Николай Славов, когда ездил в Москву за оборудованием. Изначально люстры такого типа изготавливались для московских станций метрополитена. Некогда величавый и пышный парк Жилгородка тоже посажен с участием ветерана.

День Победы они встретили танцами в уже построенном Доме культуры.

Узник совести

В середине 50-х на необъятных просторах Союза грянула «хрущёвская оттепель» с крахом культа личности Сталина. То, о чём раньше говорили шёпотом, на кухне, с оглядкой, а лучше вообще предпочитали молчать, стали выражать достаточно смело и открыто. Не обошло свободомыслие стороной и героя нашей публикации.

В 1957 году Николай Славов неоднократно в присутствии коллег по работе выступил против вторжения советских войск в «дружественную» Венгрию. Однако, как теперь уже общеизвестно, громкие разоблачения ХХ съезда КПСС вовсе не означали конец СИСТЕМЫ. «Стукач» незамедлительно донёс о высказываниях Николая Николаевича куда следует, и на его руках щёлкнули наручники оперативных сотрудников Гурьевского УКГБ.

Полгода он провёл под следствием в одиночной камере местной тюрьмы, которая тогда находилась в районе Старого колхозного рынка, и чуть ли не каждую ночь его вывозили на допросы в спецслужбу. Прежнее здание УКГБ тоже находилось неподалёку.

Пока шло следствие, чекисты взялись и за жену Славова, — члена КПСС, заведующую лабораторией изотопов в Институте нефти. Её не раз вызывали в УКГБ, требуя официально отказаться от мужа – «врага народа». Говорили, что тот уже сошёл с ума, и все 10 лет, которые ему, как минимум, «светят», ждать она не сможет. В противном случае требовали положить на стол партийный билет. После одного такого допроса, она пришла на работу и выпила химикаты… Женщину спасли, но ещё не родившегося ребёнка супруги Славовы потеряли.

Наконец, состоялся 10-минутный суд, где Николая Славова приговорили к 10 годам в Сибири, в Иркутской области, плюс 5 лет так называемых поражений в правах. Из лагеря заключённый Славов написал письмо Генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко с просьбой о пересмотре его дела. Ему повезло! После повторного рассмотрения срок скостили до 3-х лет, и так как к этому времени он его уже отбыл, то Николаю Николаевича ждала справка об освобождении. Но не тут-то было…

Дело в том, что, находясь в заключении, он спроектировал подстанцию для электроснабжения. Такие мастера были нужны, и начальство даже после освобождения не пожелало его отпускать! А потому вместо справки ему выдали разрешительный документ на право проживания. И только после повторного обращения в Москву Николаю Николаевичу удалось покинуть Сибирь.

Славов сразу же хотел поехать к жене, — в то время из-за непрекращающейся травли она была вынуждена уехать в Москву. Но в лагере его предупредили, что где-то в поезде только что освободившегося зэка спровоцируют на скандал, и новый срок ему будет обеспечен! И посоветовали ехать куда угодно, только не в белокаменную столицу. Так он вернулся в Гурьев.

Здесь он устроился работать инженером-проектировщиком в «Гурьевнефтехимстрой» (ГНХС), спроектировал электроснабжение во всех микрорайонах и предприятиях, построенных данным трестом. Потом перешёл в «Эмбамунайгаз», откуда и вышел на заслуженный отдых с массой боевых и трудовых наград…

…Много ещё что интересного мог бы рассказать Николай Николаевич на пороге своего 94-летия, но, к сожалению, годы неумолимо берут своё, и ветерана подводит память.

Крепкий «орешек» из Сталинграда

…Вот уже 48 лет он идёт по жизни рука об руку с Людмилой Петровной Славовой. Она – ветеран труда, труженица тыла, отличник народного просвещения Казахской ССР.

В годы войны ей, 9-летней девчушке, пришлось застать фашистскую оккупацию. Вместе с мамой и сестренкой они бежали из родного Сталинграда, отец — пожарный — остался защищать город на Волге. Так они оказались в Ростовской области, куда пришли немцы. Староста определил беженцев на постой в небольшой домик. Там их, развалившись на кровати, встретил немецкий солдат.

— Как тебя зовут девочка? – спросил он.

— Люся.

— Вот когда Германия выиграет войну, ты станешь Люцией, — заключил захватчик.

— Ни за что! – услышал он в ответ.

Мама быстро увела дочку, опасаясь, что немец прикончит её на месте.

Когда оккупированные районы освободила Красная армия, их разыскал родной дядя. Люся с мамой и сестренкой приехали к отцу – он жил и работал в Гурьеве. Она самостоятельно отыскала его в пожарной части посёлка Ширина, где семья прожила до 1945 года, пока им не выдали квартиру в Жилгородке.

— День Победы мы встречали в школе имени Сталина в посёлке Балыкши: пели песни, танцевали. Наконец наступили счастливые дни! — вспоминает она.

Всю свою жизнь Людмила Петровна посвятила воспитанию и обучению детей. Работала в детском садике, инспектором по дошкольному воспитанию горОНО и облОНО, преподавала в Институте усовершенствования учителей, откуда в 1987 году вышла на пенсию.

— Мы встретились, когда мне было 35, а ему 46. К сожалению, у нас нет общих детей.  Его дочь от первого брака живет в Москве, часто к нам приезжает, — рассказывает Людмила Петровна. — Несмотря на то, что власти предлагали нам квартиру, муж настоял на государственном обеспечении, поэтому и живём здесь.

В Доме престарелых Людмила Петровна Славова руководит хором. Ветераны готовятся к праздничным выступлениям.

Альбина АХМЕДЬЯРОВА,

фото автора и из архива А. Шергилова