РИММА АРТЕМЬЕВА. Член правления Союза православных граждан Казахстана, Союза писателей Казахстана, Союза журналистов РК

Севодневу Василию Моисеевичу, ефрейтору 501
минометного полка, 30-й минометной Новгородской,
ордена Суворова, бригады. Его имя увековечено в
списках мемориала памяти и славы города Чимкента.

Майский солнечный денек так и манил из класса на улицу!.. Рядом со школой был городской парк, а чуть дальше в кинотеатре — шла премьера нашумевшего фильма «Генералы песчаных карьеров». Класс гудел, как пчелиный улей, готовый в любую минуту вырваться на свободу. Симе с трудом удавалось сдерживать одноклассников, сбегающих с классного часа.

Ну, ребята, неудобно же перед Иринкиным папой! Сами пригласили, и будет полкласса.

О госте знали только, что он папа Иры, что он тоже в далекие предвоенные годы учился в этой школе и что он – фронтовик.
Внезапно все смолкли. Возникшая тишина, оглушала… В класс вошел полноватый мужчина среднего роста. Грудь его была в боевых наградах!
Многие из ребят впервые встретились с фронтовиком. Да и о войне, тогда, спустя чуть больше двадцати пяти лет, особо не говорили. А сами фронтовики вообще с неохотой вспоминали то время.
Он представился. Ефрейтор Василий Днеськов. А потом спокойно и негромко стал рассказывать историю своей боевой жизни, отвечая на вопрос: «Как Вы попали на фронт»?
Из открытого окна в класс вливалась прохлада от кроны огромного тутового дерева, и был слышен шум быстро бегущей воды в арыке. А голос фронтовика Днеськова, словно машина времени, перенес всех в далекие военные годы.

Осенью 1942 года я окончил ремесленное училище. Было тяжелое голодное время. Даже здесь в глубоком тылу, в южном казахстанском городе, но приютившем много эвакуированных, люди голодали. Мой старший брат уже воевал. А я, чтобы попасть на фронт, немного подправил дату рождения и первого января 1943 года вместе с товарищами был призван в ряды Красной армии. С бывшим однокурсником мы попали в пехотные войска, и на несколько месяцев нас откомандировали в «учебку» осваивать главное артиллерийское орудие Великой Отечественной Войны – миномет. В шутку мы называли его «самовар».
Совсем еще мальчишки, мы по-детски радовались выданному нам обмундированию. К амуниции прилагались ботинки – новенькие, блестящие… Лишь потом, уже на фронте, мы поняли, что пехоте без сапог – никуда! Призывникам, вновь прибывшим, не давали сапоги, потому что их не хватало. Выдавали ботинки и портянки. А пользоваться ими не научили. В первые, же, дни, ноги у нас в кровь были стерты. Вот так, еще вчерашние мальчишки, голодные, с израненными ногами, мы шли, шли, шли…
А сапоги появлялись у солдат только после того как удалось в бою убить фашиста и снять их с него. Имея сапоги, уже меньше болели. Ноги были сухие и не так мерзли.
Хоть и были банные дни, но людей просто съедали вши. Они собирались по швам одежды. И мы вечерами по возможности вытряхивали одежду над костром. Или зубами проминали швы, раздавливая кровососов. Бывало, прожаривали одежду в импровизированных парилках.
Кормили всегда хорошо. И перед боем всегда, давали боевые 100 грамм. Курили много. Хоть и кормили, но есть хотелось всегда. А курево перебивало сосущий голод. Нагрузки были выше человеческих возможностей. И летом, и зимой орудие приходилось нести на себе. Опорная плита миномета, похожая на большую металлическую тарелку находилась все время у меня на груди и животе, стирая кожу на них в мозоли. Боеприпасы тоже были очень тяжелыми. И их нужно было нести с собой. Поэтому, обычно орудие сопровождали двое. Важно было научиться работать в паре. Полагаться на напарника, как на самого себя, от этого часто зависел успех боя. «За Родину, за Сталина»! – кричали мы всегда перед боем.
Было страшно. Очень страшно. Когда по ходу следования обе стороны дороги были завалены горами трупов – военные вперемешку с гражданскими.
Первое ранение настигло меня в первый же месяц на фронте.
Однажды на болотистых землях была команда окопаться. Это значило, что боец должен выкопать себе яму почти в рост, для того чтобы спрятаться. Мы с другом копали ямы, и вдруг ко мне в яму прыгнула белка. Просвистел снаряд. Белка выскочила и спряталась в воронке. Я вылез и прыгнул за ней. Позвал друга за собой, но он остался в той яме, которую выкопал. Тут же еще прилетел снаряд. Я потерял сознание. Было страшно, когда очнулся, а на том месте, где был друг, зияла лишь огромная воронка, наполненная водой и кровью. Меня нашли неподалеку контуженым. Я уже не слышал, какое то время не видел, и не говорил. Так я попал в госпиталь первый раз. Но молодость и сила помогли мне постепенно восстановиться. И снова на фронт. Снова в бой.
Почти через год – новое ранение. Перебило обе ноги. В левой голени пуля застряла навсегда. После госпиталя — дальше служить.
Василий Михайлович рассказывал о своих боевых наградах. О том, как уже в мае 1945, после получение медали «За взятие Берлина» его миномет в боях за Дрезден при отражении контратак сбил 17 фашистов, подавил огонь 75 миллиметровой пушки прямой наводки и огонь двух ручных пулеметов. Вот тогда ему вручили медаль «За отвагу». Потом была «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.», а позже еще и «За победу над Японией».
Ребята задавали вопросы, а Василий Днеськов, будто сам перенесся в то время, когда был потрясен такой теплой встречей бойцов Советской армии в Праге, и ему — двадцатилетнему ефрейтору, красивая девушка с удивительными глазами вручила огромный букет сирени, которая цвела там, в начале мая.

После боев в Дрездене его полк принял участие в Пражской операции. Бойцы тоже подхватили известный лозунг «Вперед, на Прагу! Спасти ее. Не допустить, чтобы она была разрушена фашистскими варварами»!
Вторая мировая война в Европе завершилась не в Берлине, а в Праге, ставшей последней столицей на континенте, освобожденной от нацистской оккупации.
Последняя точка была поставлена уже после подписания Акта о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил. От войск требовали по возможности не ввязываться в бой за населенные пункты там, где только это возможно. И советская армия не только обеспечивала стремительность продвижения войск, но и старалась избежать жертв, среди мирного населения.

Самым удивительным было то, что когда полк расположился на отдых, Василий снова повстречал ту девушку, вручившую ему букет. Так уж случилось, что она жила неподалеку. И увидев девушку случайно на улице, он не мог не остановить ее.

Помните, Вы мне цветы подарили, — жестикулируя, объяснил он.

Василий, — протянув руку, представился парень.

Мария, — покраснев, ответила девушка.

Давайте вечером погуляем, предложил Василий. – Приходите в 18-00, — показывая на часы, предложил он

Придете?

Prijdu (приду), пообещала она

Это были несколько дней ослепительного счастья! Они виделись каждый день.
Василий Михайлович вдруг так ясно ощутил запах ее волос. Вишневый вкус ее губ. И услышал ее слова, которые шептала она ему, целуя на прощание:

Nezapomenu na tebe milovany (не забуду тебя, любимый), nezapomen na me (не забывай меня), miluji te (люблю тебя) , zustan se mnou (останься со мной).

Не забуду, не забуду тебя никогда, Машенька, — называя ее, совсем по-русски пообещал он, — Я обязательно приеду к тебе. Ты жди.
Демобилизовался он только после победы в войне над Японией в 1948 году. Так и не смог сдержать обещания, данного своей Машеньке. А когда вернулся домой, мама не узнала его. Провожала на фронт мальчика, а вернулся взрослый мужчина.

А у Вас была девушка? А кому Вы писали письма с фронта?
Вопросы ребят вернули Василия Михайловича в класс. Он еще отвечал на вопросы, рассказывал. Не рассказал он, лишь о том, как в Польше вышла их бригада на фашистский концлагерь, где держали детей… И как им, прошедшим ад войны, было страшно от увиденного. И о том, что не может смотреть современные фильмы о войне, потому что они очень приукрашивают те события. И о том, что снится ему по ночам в кошмарах той войны, когда он кричит во сне и никак не может сам проснуться.

История Василия Днеськова перевернула представления Симы и о войне, и о мужчинах. Ее потрясло его откровенное признание о том, как на самом деле было страшно в бою, и о том, что мужчины тоже плачут от страха, боли и тоски. Ведь с детства внушали, что мужчины не плачут… О том, что можно так просто и честно говорить об этом. Сима была ошеломлена, когда увидела, что глаза Василия Михайловича увлажнились, во время рассказа о гибели фронтовых друзей и в воспоминаниях о чем-то, ведомом лишь ему одному.
Сима знала, что в ее семье оба дедушки погибли на этой страшной войне. Но из воспоминаний осталось лишь немного фотографий, где оба деда в военной форме и рассказы бабушек о том, какими они были.
А эта исповедь солдата ошеломила ее… Она, как будто познакомилась со своими дедушками, которых никогда не видела. Будто взглянула в глаза этому страшному чудовищу под названием «война». И поняла вдруг, как это важно помнить об этом, никогда не забывать тех, кто избавил мир от этой страшной войны, чтобы не повторился этот ужас никогда…

После встречи ребята высыпали на улицу взволнованные и повзрослевшие. Не сговариваясь, все пошли в парк к вечному огню. Кто-то из мальчишек принес на встречу фотоаппарат, недавно подаренный родителями. И к фотографиям о войне в семейных альбомах добавилось еще несколько черно-белых снимков, где одноклассники Симы и Ирины серьезные и торжественные сбились взъерошенной стайкой у вечного огня.

Ирина тоже была потрясена рассказом отца. Дома она спросила его: — Папа, почему ты нам с сестрой никогда не рассказывал о войне?

О страшном, доченька, никому не хочется вспоминать, — ответил Василий Михайлович. И погладив Ирину по голове, сказал:

Ты знаешь, возможно, у вас с сестрой в Чехословакии есть братик или сестренка. Вот так бывает, дочка, — вмешалась судьба. — Не только боль, ужас и страх встретил я на войне, но и свою первую любовь…

Источник : Союз православных граждан Казахстана

Картина с сайта https://bestseller21.livejournal.com/2738834.html